Непрерывные штурмы, окопы в воде, холод —
командир батальона Свобода рассказал, как держат Бахмут
Как выглядит битва за горячую точку на фронте глазами человека из полных воды окопов — интервью с Петром Кузиком, командиром батальона Свобода
Более полугода российские войска — от элитных подразделений до уволенных преступников из ЧВК Вагнера — с упрямством слабоумного бьются, словно о стену, об оборонительные позиции украинских войск у некогда 70-тысячного города Бахмут. Это район Донецкой области, вместе с Авдиевкой, расположен севернее самого Донецка, неделями остается самой горячей точкой полномасштабной войны. И единственным местом на всем тысячекилометровом фронте, где враг пытается наступать. Потери оккупантов здесь оцениваются в тысячи погибших, но они упорно идут в новые атаки, происходящие среди сплошной осенней грязи.
В интервью НВ командир батальона Свобода Петр Кузик, чье подразделение является одним из держащих Бахмут, рассказал, что сейчас происходит на передовой.
— Действительно ли, что оккупанты пытаются окружить Бахмут с юга?
— В этом направлении они сосредоточили ударные наступательные группы, очень много ресурсов. Пытаются показать всему миру, что они способны на все. Когда поняли, что Бахмут в лоб не возьмут, начали обходной маневр — справа и слева пытаются обойти. Они начали по всем направлениям давление наступлений. Сейчас их наступление пошло по всему участку. Ситуация тяжелая, потому что на некоторых участках, например, в Херсоне, было сконцентрировано много нашей техники, классно поражающей цели. Здесь, у Бахмута, все еще нет паритета в артиллерии. Вооружение в артиллерийском смысле у россиян гораздо лучше. Лупят.
И сейчас у них гораздо больше людей на этом направлении за счет «вагнеров» и «зеков», чем наших защитников. Мы разговаривали с пленником. В них царят зековские порядки. Он сам птурист [оператор ПТУР — противотанковой управляемой ракеты]. Его бросили на штурм. Он спросил, почему он должен идти на штурм, ведь он птурист? Его довольно серьезно избили, бросили в холодную, через неделю вызывали, спросили, будет ли он штурмовать? И он согласился, потому что помнил историю, когда они стояли в строю, пришли командиры и сказали: «Ребята, мы все понимаем — холод, дождь, болото — тяжеловато. Кто не хочет — поднимайте руку, вопросов никаких к вам не будет». Два человека подняли руку, их отвели в сторону и перед всем строем расстреляли. Потом спросили: кто еще не желает воевать? В них управляют страхом и постоянно бросают на наши позиции штурмом небольшие группы.
— Россияне наступают небольшими группами, потом сплачиваются, чтобы где-то прорваться?
— Да, в этом есть определенная логика. Во-первых, небольшие группы, которые друг друга поддерживают, менее уязвимы для нашей артиллерии, потому что они маленькие и нет смысла тратить БК [боекомплект] на них. Это немного облегчает оборону нашим защитникам, но поскольку идет по десять таких штурмов в день, а ночью — по шесть-восемь, это достаточно серьезно истощает оборону. Такая же тактика осталась, как во время войны: зеков и чмонь [мобилизованных], которых наловили, пускают на линии, нам приходится их уничтожать. Враги засекают наши огневые точки и пытаются нанести артиллерийское поражение. Соответственно потом продолжают атаки, сами метров в 100 накапливаются и когда уже достаточно накопились (а все это время идут атаки этими небольшими группами), они совершают рывок и заскакивают на позиции защитников наших или прорывают линии обороны или укрепрайона. Тактика достаточно эффективна и, по-моему, другого варианта у них нет. Но несут они серьезные потери.
— Насколько велики человеческие потери у них?
— У них они колоссальные. Они даже не считают тела. Поля, посадки перед позициями, все завалены трупами. Я наблюдал за ними: оттащили своего, чтобы похоронить, стянули с него теплый свитер и там же стали одевать на себя. Но, тем не менее, у каждой штурмовой группы есть гранатометчик, пулеметчик, есть автоматчики, более или менее выполняющие задачи. У них есть оружие.
Я извиняюсь, что медленно говорю сейчас, потому что сильно замерз — меня даже сводит. Я сейчас уехал с первой линии (меня вызывали), отогреваюсь в машине, так чуть не засыпаю, потому что все это время не спал. Они рванули вчера достаточно серьезно. Нащупали слабину в обороне, потому что (я не буду называть номера подразделений, чтобы не портить их честь) менее мотивированы, чем наши, подразделения. И они вчера немного просадили нашу оборону в районе как раз обхода Бахмута. Некоторые подразделения не выдержали это артиллерийское нашествие и дали заднюю.
Это наш принцип: мы — батальон Свобода — не отступаем. И поэтому оказались в полуокружении, работы было очень много. К тому же это болото, грязь. Очень тяжело вывозить раненых, доставлять боекомплект, постоянно портятся окопы — в этом болоте постоянно нужно обновлять их.
— Были фото окопов — лужи до колен.
— Это абсолютно настоящие фото, потому что нет времени делать дренажи в окопах. Да и некому их делать. Все вручную, все под обстрелами. Дожди пошли. Сегодня уже без дождя первый день, а потом и вчера он накрапал, вся вода стекает в окопы. А артобстрел такой, что из окопа не вылезть, поэтому бывало сутки-два парня мокрые постоянно. Плюс температура такова. Много контуженных, много с воспалением легких. Стоим, боремся. Вижу, как зубы стиснули и стоят молодые ребята. Мне бы очень хотелось, чтобы хоть кто-то написал об их подвиге, потому что мало кто об этом в стране знает.
Я сейчас вышел из зоны боев. И увидел, что появился какой-то срач по поводу пункты несокрушимости. Думаю, чем политики реально занимаются? Вот об этих ребятах нужно писать! Вот пункты несокрушимости — они реально стоят в бесчеловечных условиях, постоянно их штурмуют. Они не только выдерживают штурмы и отражаются, а они еще контрнаступают, забирают территорию у врага, берут его в плен.
— Я помню наш разговор, когда ваше подразделение защищал Северодонецк, а враги давили очень сильно. Я так понимаю, сейчас ситуация труднее, потому что нет построек, негде спрятаться?
— Вы совершенно правильно сделали выводы. Ситуация тем и труднее, потому что когда они перестали в лоб давить, а сконцентрировали основные усилия на обходе, нашим подразделениям пришлось делать позиции в менее защищенных условиях и с нуля размещать позиции в поле, чтобы не дать осуществить охват. И в этом ситуация тяжелее: мы как на ладони, потому что посадок уже нет (все деревья скошены артиллерийскими снарядами на прививки). Стоим в полях. Грузнет гусеничная техника, я уже не говорю о джипах и так далее. Мы экономим танки, БТР для сражения.
— О тяжелораненых: я так понимаю, что трудно доехать именно до первой линии, чтобы собрать их, поэтому приходится вручную нести людей?
— Да. Во-первых, раненый должен ждать позиции пока не стемнеет, потому что днем нереально его вынести. Во-вторых, как только темнеет, а сейчас это рано происходит, вручную нести раненого где-то в 2 км от позиции.
— Я помню, что в Северодонецке тоже были случаи, когда некоторые подразделения неожиданно уходили. И Свобода прикрывала их собой. Сейчас такая же ситуация?
— Я не хотел бы умалять заслуги других. Есть стоящие подразделения дерутся, как львы. К сожалению, есть подразделения, которые не выдерживают этого давления, таких условий. Есть среди подразделений такие, которые недавно мобилизовали, которым обещали вторую линию обороны, а забросили сюда — прорывы закрывать. Они, мягко говоря, не готовы ни психологически, ни даже не имеют соответствующей одежды, соответствующего оборудования (должны быть компактные грелки, лопаты, резиновые сапоги, плащи-накидки и т. п.). У них этого нет, поэтому они промокли в первый день. Ветер подул и они заболели. В таких условиях им вообще некомфортно и они уходят.
Я бы хотел, чтобы люди знали о подвиге. Свободовцы сейчас на позициях. Мы не отходим, потому у нас около 120 раненых сейчас. У нас 16 ребят погибли. Во-первых, нужно защищать украинскую землю. Во-вторых, если мы не будем держать их позицию, нас обойдут просто справа и слева. Нам приходится делать это в профессиональном смысле.
Что сейчас нужно защитникам Бахмута?
— Сейчас нужна концентрация внимания от нашего руководства, потому что у нас не то, что нет победы, до нее еще далеко. Бахмут — принципиальный город, его нельзя сдавать. Здесь следует усиленный БК для артиллерии. Она у нас есть, как показал пример Херсона, Харькова. Артиллерия есть, ее просто нужно сконцентрировать в нужных местах.
Речь идет не только о моем подразделении Свобода, но и обо всех. Чтобы не добивать эти подразделения, нужно давать время им на реабилитацию, нужно уменьшить, вернее, ввести ротационный период. Некоторым подразделениям нужно время прорыться, вылечить заболевание все (воспаление легких, простуды и т. д.). Постирать вещи, высушить, привести в порядок. А они как вошли, так и стоят. Тогда бы не было этих прорывов, все бы работали равномерно.
Я считаю, что нужно разумно вести ротацию. Даже не нужно выводить далеко — в 10−15 км от линии фронта, чтобы все взрывы меньше давили на голову.
И самое главное, что я увидел здесь, на линии разграничения: недорабатывают некоторые командиры, посылают людей не готовыми. От банального незнания что такое штурмовой рюкзак с необходимыми вещами до комплектации бойцов. Бойцы разно укомплектованы: у кого есть плащи-накидка, кто-то в резиновых сапогах, кто-то в легких ботинках; у всех разная одежда; у большинства нет сменной одежды; они не понимают, куда идут — их не проинструктировали или они выехали на место и не посмотрели, где будут работать их подразделения; средства прикрытия и т. д.
Из опыта мы знаем, что хуже всего воевать зимой: холод, постоянные заболевания, в точках накопления, где отдыхают ребята (а их, теплых, немного) происходит постоянный обмен болезненными бактериями. Плюс воду не разогреть, чтобы не демаскировать свое место. Антисанитария. Поэтому зима самая тяжелая для пехоты. Хотелось бы, чтобы больше внимания обратили на этот участок, потому что для врага он принципиален. А мы не имеем права сдавать им ни сантиметры украинской земли. Мы, наоборот, должны идти вперед.
Автор: Максим Бутченко.
Источник: nv.ua